Каждый раз вскарабкиваясь на эту гору, она всё менее отчетливо помнила, что привело её сюда впервые.
Любопытство присутствовало с ней и сегодня. Более того, оно разгоралось в ней всё сильнее. Но глупо было думать, что здоровая любознательность, свойственная любому человеку, могла победить все суеверия и страшилки из детских сказок, которые запрещали приближаться к «проклятому месту», в котором сходят с ума и теряют память.
Неприступная с виду скала уже казалась ей слишком знакомой, чтобы бояться её. Руки безошибочно нащупывали незаметные углубления в камне, ноги повторяли за ними, в некоторых местах уверенно выталкивая её вверх, чтобы ухватиться за выступ, до которого невозможно было дотянуться без рывка.
Она знала, что есть и другой путь наверх, более удобный, безопасный, но Он его не показывал. Он упрямо пытался хранить свои секреты. Но она столь же упрямо испытывала Его терпение.
«Зачем я пришла?»
Переводя дыхание, она вспоминала ответ, который заготовила еще две луны назад. Он задавал этот вопрос каждый раз и отказывался разговаривать с ней, пока не услышит что-то новое.
Стена из металлического камня уехала вверх раньше, чем она успела протянуть к ней руку. Каким-то образом Он всегда знал о её появлении будто бы даже раньше ее самой. Она пыталась добежать до двери быстрее, чем та успеет открыться. Она пыталась прятаться в ночной темноте и приближаться к двери беззвучно. Но глупая дверь всегда побеждала и открывалась ровно в тот момент, когда до неё оставалось два шага.
Он говорил, что дверь сделана из металла. Она никак не могла отучиться называть её серебряным камнем. Он говорил, что само серебро – это тоже металл. Она не понимала, как серебро может быть металлом, ведь это цвет.
«Я пришла, потому что меня направляет луна, которая призвана проливать свет даже в самую чёрную ночь!» - с гордостью отрапортовала она с порога заученную фразу, которую услышала от старейшины своего племени.
Он говорил, что знания – это свет. Луна тоже проливает свет. Солнечный свет дружелюбен, но коварен, и именно луна благоволит умелым охотникам. Таким как она.
Обычно, когда она приходила, Он сидел спиной к ней, как всегда уставившись в свои светящиеся таблички с живыми картинками. Она знала, что через них Он видит всё, что происходит вокруг горы, за равнинами и даже в землях, до которых она никогда не сможет добраться, по Его словам. Как они работают Он не говорил, но уверил её, что это не магия, потому что магии вообще не существует.
В несуществование магии верить ей хотелось меньше всего. Увидев Его впервые, она была уверена, что Он волшебник или как минимум шаман, который скрывается от людей, потому что жадный и не хочет делиться с ними своим волшебством.
Она спрашивала Его обо всём на свете. Он не хотел отвечать. После Он согласился, но сказал, что будет отвечать на её вопросы только при условии, что она будет отвечать на Его. А ещё Он сказал, что если она расскажет о Нём, о Его горе или даже о двери из серебряного камня хоть кому-то, то она превратится в большой огненный шар и сгорит вместе со всеми, кто будет находиться рядом.
Она узнала, что Его немагия называется физикой, химией и математикой. Он даже пытался научить её каким-то цифрам, но после долго ругался и клялся, что больше никогда не станет учить её этой самой математике. Это было очень смешно, потому что это был единственный раз, когда Он из-за чего-то ругался. Он покраснел, раздувал ноздри и очень громко говорил какие-то непонятные ей вещи. Тогда она обняла Его и сказала, что всё будет хорошо, как её учила бабушка. Он не понял, что именно будет хорошо, перестал ругаться, но покраснел ещё сильнее, а после оттолкнул её.
С тех пор она обнимала Его каждый раз, когда не могла понять, о чем Он ей рассказывает. Он упрямо не хотел обнимать её в ответ, но она видела, что Ему это нравится. Он мог знать всё на свете, но никогда не замечал, как Его улыбка отражается от табличек с живыми картинками, когда те спят, от загадочных металлических приборов, от Его очков, которые Он никогда не надевал при ней и оставлял на столе. Он отворачивался от неё, задирал нос и выпрямлял спину. Его слова говорили, что она глупая, что она ведёт себя неправильно, но улыбка говорила об обратном.
Он говорил, что она глупая, но сам спрашивал её о каких-то совершенно элементарных вещах. Он спрашивал кто такая мама, хотя прекрасно знал, что половина её имени состоит из имени мамы. Он спрашивал, что такое луна, хотя каждую ночь видел её на небе. Это она знала точно. Днём Он не выходил из своей пещеры, но по ночам она всматривалась в гору и иногда видела, как луна бликует в линзах Его бинокля (бинокль она запомнила лучше всего, потому что с его помощью можно было разглядеть добычу с расстояния, на котором глаза видели в ней лишь неприметную точку).
Луна подарила им жизнь и укротила жестокое солнце, которое извечно манит своим теплом, но наказывает беспечных. Про солнце Он её тоже спрашивал, хотя не знать про солнце было просто невозможно, потому что оно оставляло ожоги на всех, кто осмеливался слишком надолго покинуть спасительную тень. Даже дверь, которая всегда побеждала её и не давала к себе прикоснуться, носила на себе солнечные шрамы. Когда-то на ней высекли древнюю молитву, которую Он называл инструкцией, но сейчас её призрак угадывался только в полутонах давно выжженной краски.
Он спрашивал её об очевидных вещах, которые любой мог почувствовать или увидеть глазами. Она спрашивала Его о вещах, которые она даже не могла себе вообразить. Когда Он отвечал, всё становилось еще сложнее и запутаннее.
Он говорил ей, что Он такой же как она, а все Его невероятные штуки – это технологии, которые люди из Его времени создали благодаря только своему уму и тому, что есть вокруг, как её люди сейчас создают свои дома из глины и деревьев, инструменты и оружие из обычного камня и обломков серебряного камня, которые находят в земле.
Сегодня Его не было на месте, хотя прежде Он всегда был здесь, ждал её. На мониторах – так он называл свои таблички с цветными картинками – она увидела своё изображение. Он уже показывал ей как она выглядит со стороны через Его невидимые глаза, разбросанные повсюду. Но никогда она не видела себя так близко и сразу повсюду.
Она подошла ближе к столу. Обычно он водил по этим мониторам руками, нажимал на какие-то кнопочки на панелях, разбросанных по столу, у него даже была так называемая мышь, которая была похожа на обычную разве что наличием хвоста. Но не успела она задуматься о том, что ей следует сделать, мониторы ожили, на них появилось Его лицо и не спеша заговорило с ней, чтобы она ничего не упустила, успела всё понять.
Она сидела на краю горы и смотрела вниз, на своё поселение, на реку вдалеке, на равнину, уходящую за самый горизонт. Его последние слова она прослушала много раз, пытаясь запомнить каждое из них. Мама обучала её письменности, но Он очень твёрдо настаивал на том, чтобы она никому ничего не говорила, хоть она и не верила, что Он станет превращать её в огненный шар. Да и знакомых ей символов было недостаточно, чтобы записать всё, что она услышала, чтобы сохранить это хотя бы для себя.
Ей казалось, что эхо её голоса до сих пор разносилось по углам Его металлической пещеры, надрывно крича, что она врала про луну и ее провидение. "Я пришла, потому что соскучилась!"
"Запись восемь тысяч шестьсот пятнадцатая.
Три тысячи пятидесятый год после шестого массового вымирания, антропогенного.
Третий сектор. Зона двадцать семь точка восемь.
Это последний дневник. Моя работа здесь закончена. Зона стабильна, угрозы местной биосфере не обнаружены, отклонения в развитии новых поколений не наблюдаются. Территорию оцениваю как высокоперспективную, рекомендую вернуться к началу цикла для повторного подтверждения устойчивости временного постоянства. Готов выступить добровольцем.
Конец записи".
"Начать новую запись, раздел личные заметки, не загружать на диск.
Я всем сердцем ненавидел этот клочок земли, дважды подавал апелляцию против своего назначения сюда. Ужасный климат, агрессивная фауна, истонченный озоновый слой. Сейчас я понимаю, насколько я был неправ".
Он замялся, выдохнул, как обычно происходило, когда понимал, что переходил с ней на слишком умные слова.
"Вы не одни на этой земле. Вокруг вас необътные просторы, другие люди, растения и животные, которых вы никогда не видели. И это не магия, это жизнь.
Тебе рассказывали легенды о великих охотниках вашего племени, которые жили задолго до бабушки твоей бабушки, о мудрецах, которые основали ваше племя в этом ущелье. Но ещё задолго до этого, так давно, что ты не сможешь себе этого представить, здесь жили такие же люди как ты, здесь жил я.
Тогда люди умели многое, слишком многое. Они подчинили себе время, но так и не нашли способ изменить прошлое, но хотя бы попытались изменить будущее. Глядя на тебя, я твердо уверен, что мы смогли. Наш мир был обречен, и у нас не было ничего, чтобы создать новый, кроме нас самих - людей.
Мне пора отправляться обратно, как бы сильно я не хотел остаться здесь, рассказать тебе больше, может даже притвориться одним из вас и просто жить. Я не смогу объяснить тебе что такое временной парадокс, просто верь мне, что если я не вернусь сейчас, то никогда не встречу тебя, хоть это уже и случилось много лун назад.
Когда меня отправляли сюда, мне казалось, что меня изгоняют из рая, из последнего безопасного уголка на земле, отсылая на тысячи лет вперёд в полную неизвестность, которая может моментально убить меня. Теперь я понимаю, что мой рай всегда был здесь.
Я знаю, что мы встретимся ещё раз. Ты не будешь этого помнить, потому что тогда ты впервые заберешься на эту гору, несмотря на все запреты и страхи. Так случалось уже не раз. Но опять же, я до сих пор не смог объяснить тебе что такое временной парадокс.
Конец записи."
