О, любезный читатель, как же тебе понравится эта история. Ведь она преисполнена той самой тайны, которую каждый из нас подозревает во всех окружающих вещах.
Эту историю мне поведал мой прадед. Родня не раз говорила, что он со странностями, а когда я подрос, и вовсе присвоила ему статус сумасшедшего. Причиной тому было то, что он отчаянно отказывался переезжать жить к нам в город. В прочем, как оказалось, у него были на то причины…
Я вырос в «городе, рожденном победой», как минимум так его называют. После победы над фашизмом, побежденная Германия была вынуждена выплачивать контрибуцию пострадавшим странам. Частью этих репарационных компенсаций стал Блеххамерский завод вместе с армией немецких инженеров и рабочих. Город, рождённый заводом.
На строительство нашего «завода Восточной Сибири» отправляли заключенных. Более понятно: зэков. Город строился, разрастался. Типичный проект своего времени, на который возлагали большие надежды. Город, который проектировали сосланные архитекторы из Ленинграда. Прямые улицы, красивые фасады, дух морской столицы за 6 тысяч километров от неё.
И что же волновало моего прадеда?
Топливные заводы, обогащение урана – важные вещи, полезные для экономики, вредные для людей. Но человека можно убедить в чём угодно, был бы метод. А метод у союзов, определенно, имелся. Город ширился, заселялся, обогащал казну.
Прошли десятилетия. В центре моего города по-прежнему стоит Дворец Культуры. Перед дворцом стоит памятник вождя, создавшего старую страну.
Город, построенный жертвами режима, политзаключенными, военнопленными.
"Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье".
Барельефы «главного театра» моего города до сих пор скалятся гримасами наигранного счастья, смотрящими в лысину лидера, преисполненного вселенского величия и неимоверной важности. Лидера, создавшего аппарат, ставший машиной репрессии для тех, кто боролся за её процветание.
Город наигранного счастья. Город вынужденного процветания, вымирающий с каждым днём. Город, возведенный людьми, лишенными свободы, жизнь которых имела меньше значения, чем звезда на часовой башне центральной площади. Город, «рожденный победой».
Тогда мой прадед спросил меня: «победой над чем?»
