Одна из любимых игр нашего разума – вечные попытки придать смысл происходящим событиям. Поэтому лучший антидепрессант для больного разума – религия, которая уже давно придумала высшие смыслы всем твоим страданиям и лишениям.
Боги бывают разные, конечные точки в маршрутах праведных и неправедных так же имеют десятки форм, но ключевая задача любой религии почти всегда идентична – объяснить человеку, что всё не зря: грусть пройдёт, жопа заживёт, а чем лучше ты терпишь – тем больше шансов на кайфы опосля, будь там жизнь загробная или жизнь следующая.
Где нет места религии, найдется место для идеологий, аффирмаций, тантрических мантр или прочих проявлений ментальной мастурбации. Нам всегда нужно отвечать себе на вопрос «почему мне так плохо?», чтобы не выйти в окно или удержать кукуху в гнезде. Любой найденный и обретенный смысл как правило сводится к ответу «чтобы потом было хорошо».
Страдая тяжелой формой синдрома поиска глубинного смысла применительно к своей жизни, я давно разучился чётко идентифицировать свои победы и поражения, отмечая их в маршрутной карте нейтральными контрольными точками, которые привели меня к тому, где я есть сейчас. Когда-то я был счастлив, когда-то глубоко несчастен, но все пути и векторы превозмоганий сводятся к здесь и сейчас. Желания покопаться в своём прошлом и переиначить какие-либо события – это отказ от себя настоящего, признание своей некомпетентности в жизненных реалиях и болючий пинок по яйцам своему самолюбию. Я люблю говорить себе, что сейчас я могу делать что-то лучше, могу и буду, но как я делал что-то раньше и мог ли я получить лучший исход – неважно. А вот мог ли я получить исход худший? Да запросто.
Откроем дневники памяти и вычеркнем из них важное для меня начинание, переместившись в прошлое, как в «Эффекте бабочки». Почему начинание? Потому что я не вижу свои победы как нечто законченное, они существуют со мной повсеместно, их результат можно улучшить, а если в чем-то я не добился успеха, который можно признать победой хотя бы промежуточной, то это «пока что», ведь я не проиграл, пока не сдался. Куда страшнее в какой-то момент вовсе не начать движение к будущим победам.
Я помню свой пятый класс. Обычно я рассказываю эту историю как начало моего пути превращения из мальчика в мужчину. Всё что было до сводится к простому «делай, что говорит мама, она лучше знает». Там были сплошные пятерки в дневниках, старания, послушание и беззаботное детство, но в пятом классе в голову постучала реальность, доступно пояснив, что хорошим для всех ты никогда не будешь, поэтому постарайся стать правильным хотя бы для себя самого.
Так вот, пятый класс, мне двенадцать лет. Являя собой пухлощекого и добродушного мальчика, я сильно контрастировал с пацаном, которым когда-то был мой отец в его далеком детстве. Я был почти примерным ребенком, ходил в музыкальную школу, любил собирать конструкторы, читать книжки, кушать бабушкины пирожки и мамины блинчики, но крайне не любил ходить гулять, играть в футбол во дворе и заниматься чем-либо, чем потенциально нельзя заниматься сидя на диване. Следуя общепринятым представлениям о здоровом и гармоничном воспитании дитятки, меня было решено отдать в спортивную секцию. Выбор пал на плавание, потому что уже тогда я был крупным мальчиком, который, придай ему нужную ширину плеч, мог вырасти настоящим богатырем.
Здесь стоит придать событиям чуть больше контекста, для лучшего понимания дальнейшего их развития. Я рос в относительно небольшом городе в Восточной Сибири, расположенном недалеко от озера Байкал. Подобные населенные пункты принято называть провинцией, но жителям городов-миллионников понятнее будет слово «ебеня». Еще есть слово «быдло» для обозначения маргинальных слоев населения, и, как заведено, «ебеня» являются наиболее благоприятной средой обитания, для взращивания подобного социального пласта. Безусловно, в любом Зажопинске есть интеллигентные люди, и именно их представителями я вижу свою семью, как и свое окружение на тот момент и в дальнейшем, но в двенадцать лет мне впервые предстояло познакомиться с тем, что человеки, оказывается, бывают очень разными.
Каждая небольшая группа людей, как и более крупные их скопления вплоть до целых цивилизаций, подчиняются разным правилам. Чем выше уровень развития каждого отдельного индивида, тем сложнее эти правила. Одно из самых примитивных и понятных правил для определения внутренней иерархии и взаимосвязей между членами группы – право сильного. Простыми словами: у кого больше кулаки – тот и главный. Именно таким правилам подчинялась моя группа в секции по плаванию и охотно меня с ними знакомила. Сейчас бы это назвали каким-нибудь модным словом вроде буллинга, возможно обычной травлей. Сейчас мне понятны причины подобного поведения в свой адрес, я и сам позже прошёл через эти этапы самоутверждения и попыток выяснить у кого член длиннее, хоть и другими методами. Но на тот момент я оказался в абсолютно чуждых мне реалиях. Мне было больно, обидно, местами страшно.
Я пришёл к отцу и сказал, что меня бьют. Тогда мне казалось, что родители должны решать подобные вопросы несправедливости, ведь я не хотел драться, я хотел заниматься плаванием. Больше всего я благодарен отцу за то, что он не стал за меня заступаться, но дал чёткую установку, что никогда нельзя давать себя в обиду, даже если силы неравны, нужно учиться стоять за себя и давать сдачу. И я учился. В группе были ребята старше, выше и сильнее, один из них даже занимался боксом, но пару раз я таки и ему смог заехать по физиономии. На фотографиях в конце пятого класса я сидел с разбитой губой и фингалом, но был крайне доволен собой. Как бы изменилась эта фотография, если бы папа решил поехать и разрулить все мои проблемы самостоятельно? Как бы после этого прошёл восьмой класс, когда подобные выяснения принадлежности к группе альфа- бета- или омега- самцов начались среди моих одноклассников? Как бы я пережил нападение шоблы алкоголиков в десятом? Много вопросов, на которые у меня, к счастью, нет ответов.
Однако, вероятно, еще худшее путешествие по жизни ждало бы меня, если бы я сам сдался и не выстоял: плакал и просил меня не бить, вместо того, чтобы бросаться на обидчиков; искал защиты у кого-то другого, например, у тренера; ушёл из секции вовсе, чтобы избежать трудностей. Жизнь – это постоянные поиски смысла, который кажется очевидным в моменты, в которых тебе хорошо и весело, но который куда более ценен и важен в периоды боли и отчаяния. Сейчас, когда мне кажется, что всё вокруг против меня, я предпочитаю искать смысл не постфактум, копаясь в пережитых событиях, а видеть его в настоящем. Когда-то я получал по лицу и чувствовал себя слабым и беспомощным, но не сдавался и дрался. Когда-то мне делали больно и заставляли лезть на стены от собственного бессилия. Когда-то я и сам прекрасно справлялся с тем, чтобы на недели уйти в пучины рефлексии и жалости к себе. Но я это пережил, стал крепче. И сейчас смогу, став ещё крепче. И вы сможете. Такие уж мы, человеки.
